понедельник, 05 августа 2019
Название: Когнитивная графика
(надеюсь, это достаточно пафосно?) Автор: alhajiaФандом: Мор (Утопия)
Пейринг/Персонажи: Артемий Бурах, Даниил Данковский,
читать дальшеМногогранник Размер: мини, 2011 слов
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, AU
читать дальше(хотя обладающий личностью Многогранник - вполне себе канон, но пусть уж будет АУ-шка)Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: (и тут тоже придумаю что-нибудь архипафосное)
Предупреждения: ООС,
читать дальшеоткрытый финалПубликация на других ресурсах: Уточнять у автора
Примечания автора: Вагон с хэдканонами бесконечен.
++++++
Артемий Бурах раз за разом прокручивает в мыслях свое решение. Принести жертву. Спасти удурга. Сохранить Город. Нет, двух мнений здесь быть не может, если он в самом деле хочет исполнить долг своего отца. Исполнить до конца, а не воспользоваться той густо замешанной на крови полумерой, о которой бормочет девочка-Самозванка.
Что-то не так.
Слишком все просто и гладко складывается. Так не бывает. Даже в старых степных сказках.
Слишком похоже... на чудо?
Резкий, требовательный стук в дверь отрывает Артемия от тяжелых мыслей.
Бакалавр Данковский, кто же еще. Его одержимость башней Стаматиных за последние три дня стала весьма тревожащей... Бурах ни разу не задавался целью понять — и теперь чувствует, что непоправимо, безнадежно опоздал с любыми предположениями, — как так вышло, что строгий рационалист Данковский встал на сторону мистиков Каиных?
Едва Артемий отпирает дверь, бакалавр врывается внутрь - в обычной своей неистовой манере, словно никак не может угнаться за временем.
Но не успевает Бурах хоть что-нибудь сказать, происходит что-то... больше всего это похоже на вспышку электрической дуги – вот только неоткуда здесь такому взяться.
Звездная сила, сверкающая стеклом и сталью, рассекает сознание - и проходит насквозь, не встречая сопротивления.
- Ты разве не был сегодня..., - вырывается у Данковского. - Вот дрянь!
- Где я не был? - переспрашивает Бурах, уже прекрасно зная ответ. Воздух напитан угрозой — чуждой, мистической и пронзительно знакомой.
Бесконечно растущее напряжение вдруг взрывается тысячей осколков, острых и будто бы даже ранящих.
Данковский, схватившись обеими руками за голову, нетвердо отступает, упирается спиной в стену и медленно сползает по ней на пол. Он выглядит совершенно дезориентированным — и, по мнению Артемия, безопасным. Пока что.
Бурах смотрит в серое от усталости лицо Данковского с непонятной жалостью и понимает, что не имеет ни малейшего представления, как прогнать засевшую в нем злонамеренную тварь.
Артемий никогда не принимал всерьез росказни Стаматиных насчет того, что башня на том берегу Горхона обладает собственной волей. А еще всегда полагал слово «одержимость» фигурой речи. И видеть такое, да в момент, когда его родной город на грани гибели... это, ну, малость сбивает с толку.
Бурах еще не успевает сообразить, как поступить с полубессознательным бакалавром — не оставлять же вот так, на полу? — как на пороге распахнутой двери серой тенью возникает Самозванка:
- Что ты сделал с бакалавром Данковским, Потрошитель?
Бурах поднимает взгляд - и внутри все обрывается. Из глаз Самозванки вместо прадавней изнанки Степи на него смотрит та же прозрачная тьма со стеклянистым блеском, какую он минуту назад видел в глазах Даниила Данковского.
- С каких пор это стало беспокоить тебя?
Клара молча вскидывает руки — странным, ломаным движением. Бурах успевает только отшатнуться на полшага — от резкой боли перехватывает дыхание, темнеет в глазах, внутри что-то рвется, тянется и скручивается в узлы.
Девчонка вспарывает его линии, как ветхую канву.
Клара смотрит на свои руки, будто на чужие. На ее лице постепенно проступает смесь эмоций, в которой преобладает любопытство.
Бурах, едва держась на ногах, вываливается из дверей своего убежища, в одно мгновение превратившегося в смертельную ловушку. Поле зрения стремительно сужается, гулкий шум в ушах не дает сосредоточиться, и дышать отчего-то невыносимо больно.
Дальше, дальше... нельзя останавливаться... добьет...
Падая лицом вперед в пряно-горькие объятия Степи, Бурах почти не чувствует боли. Последним сознательным усилием он переворачивается на спину — и жидкая серость утреннего неба вмиг затягивается полуночной тьмой.
* * *
Бурах приходит в себя ближе к полудню, когда лучи злого осеннего солнца взрезают темноту под веками. Травы бережно, почти лаская, касаются его лица, шеи, рук, и Артемий позволяет себе ровно на десять ударов сердца задержаться в неподвижности и покое.
Теплая земля будто бы легонько подталкивает в спину. Бурах приподнимается на локтях и видит - травы кругом заметно пожухли и почернели местами.
Его внутренности больше не разъедает распад. Степь вытянула из его тела Самозванкину гниль, забрала себе.
Мать Бодхо милосердна.
Заводские цеха совсем рядом. Недалеко ему удалось уйти... Не стали преследовать? Не посчитали нужным? Некогда об этом размышлять. Кажется, он столкнулся с чем-то похуже Песчаной язвы. От нее, по крайней мере, практически нашлось верное средство...
Бураху до сих пор не верится в реальность происходящего. Но делать нечего — придется найти лекарство и от этой заразы. Слишком мало времени, чтобы понять, чтобы разобраться... Это кажется немного нечестным. Впрочем, Песчаная язва тоже никогда не играла честно.
* * *
Артемий идет по улицам с саднящим в груди чувством, словно вернулся в тот день, когда прибыл в город. Недоумение. Боль. Ощущение непреходящей опасности. Здания будто давят со всех сторон, выталкивая обратно в Степь. Каждый из немногочисленных прохожих — угроза. Бураху мерещится, что его загоняют, как добычу, что все оставшиеся в живых горожане с одинаковым застывшим стеклянистым блеском в глазах вот-вот сомкнут вокруг него кольцо. И тогда всё.
Никаких решений уже принимать не придется.
Артемий отчетливо понимает, что стоило бы проверить детей из списка отца, душная тревога за них все сильнее сжимает тиски на сердце, но внутри ядовитой лужицей плещется страх. Что, если... нет, к ним он пойдет только с уже готовым решением. С этой мыслью Артемий резко поворачивает к Неводу. Может быть, Юлия Люричева прольет свет на происходящее.
Юлия Люричева смотрит неприветливо и вертит в пальцах недокуренную, давно погасшую сигарету.
- Я знала, что вы придете, Бурах. Но не ожидала увидеть вас так скоро.
- Слышали, что творится в городе?
- Ничего непредвиденного, - Люричева сжимает пальцы, ломая окурок пополам.
- Что?! Этого никто не мог предвидеть!
Люричева с бледной усмешкой поднимает на него взгляд:
- Ты, наверное, не знал? Я была в Сонной группе. Я входила внутрь.
Артемий слишком хорошо понимает, что значат ее слова, и призывает на помощь всю свою волю, чтобы не отшатнуться. Обычно тусклые, как пылью подернутые, глаза Юлии Люричевой сейчас сияют, будто звезды.
- Да, правильно. У меня было достаточно времени. На все.
Бурах шумно выдыхает и боком приваливается к стене.
Он смертельно устал и запутался. Краткий миг воодушевления — он нашел лекарство от Песчаной язвы, решил вроде бы неразрешимую задачу — уже давно сошел на нет. И неразрешимых задач становится только больше с каждой минутой.
Юлия Люричева стоит в дверном проеме, будто намеренно перекрывая выход. Пожалуй, придется прорываться.
- Стой! - Люричева вскидывает тонкую руку, в точности предугадав его намерение. - Я не собираюсь нападать.
- Хотелось бы верить.
- Я уже поняла, что к тебе нужен иной подход. Не знаю пока, в чем здесь загвоздка... с этим стоит поработать, чтобы не возникло проблем в дальнейшем. Нет, не смотри на меня так, я не враг тебе.
Артемий так не считает. Невыносимая тяжесть чужой воли затапливает город и всем весом давит ему на плечи. Плотина его разума еще держится, но на сколько его хватит?
- Не спеши. Тебе некуда торопиться. Всё уже случилось.
- Нет. Еще не всё.
- Что ж..., - Юлия с задумчивой усмешкой отступает в сторону, освобождая проход. - Тогда ступай. Забавно будет поглядеть, куда заведет эта линия.
* * *
Бурах срывает тонкий, совсем юный стебелек бурой твири и, чуть помедлив, растирает в пальцах. Вдыхает ее терпкий, густой запах — и словно просыпается от тяжелого сна.
Следовало не метаться по городу, как загнанный зверь, а вначале подумать хоть немного. Да, это не в твоих правилах, Артемий, но не все задачи можно решить одним чутьем.
Генерал Блок. Он не входил в Многогранник. Он здоров. Он свободен. У него есть право отдавать приказы. У него есть артиллерия. Может ли она стать средством от новой заразы, поразившей рассудок всех в этом городе?
Бурах еще только сворачивает к проходу в Хребтовку, когда скорее чувствует, чем слышит легкие уверенные шаги за спиной. Оборачивается — и упирается взглядом в уже знакомую сверкающую тьму в глазах бакалавра Данковского.
- Не нужно. Не ходи в Управу.
- Почему? - Артемий непроизвольно тянется к оружию, хотя твердо знает, что не нанесет удар. Даже в ответ.
- Мне кажется, нам с тобой, Артемий Бурах, стоит тщательно обговорить текущую ситуацию, прежде чем принимать решение. Каким бы оно ни было.
- Почему я должен..., - начинает Бурах — и осекается. Почему-то больно видеть эту странную чужую усмешку на лице Данковского. - Не хочешь еще и Самозванку пригласить на разговор?
- Кого? А, ну конечно... прошу прощения, что напал на тебя тогда... не освоился еще с ней. Очень, очень интересная особа... у меня так и не получилось понять ее до конца. Нет, не хочу. В твоих руках — моя судьба. В моих — судьба твоего города. Разговор состоится только между нами.
Бурах молча сверлит его взглядом.
- Я знаю, о чем ты думаешь. Я знаю, ты считаешь меня моровым поветрием, вроде Песчанки. Это не так.
- Ты разумен? Или только считаешь себя разумным, как она?
- Отличный вопрос, Артемий Бурах! Ты все-таки научился использовать мозг по прямому назначению.
- Ты не ответил.
- А ты, Артемий Бурах? Как насчет тебя? Ты сам сможешь ответить на тот же вопрос — о себе?
- Тебе не понравится.
- А, вижу, эта... Лилич уже пыталась промыть тебе мозги? Ладно, оставим. Поговорим о твоем решении. Ты ведь понимаешь, что собираешься поставить жизни одних выше других?
- Я всего лишь хочу защитить... мой Город, моих людей... тебе ли говорить о ценности жизни? Сам все понимаешь.
- А разве ценность определяется только количеством? Что нужно положить на другую чашу весов, чтобы ты изменил свой выбор?
- Звучит как угроза, - Артемий чувствует — разговор зашел куда-то совсем не туда. - Но то, что можно было бы положить на другую чашу весов, уже находится на первой, если ты понимаешь, о чем я.
- Я понял. Достаточно, - в темных глазах светится чистая, почти ребяческая радость. - Ну что ж... Вы все свободны... насколько это возможно.
Хотя пока это просто слова, Бурах явственно ощущает, как разом спадает чудовищное давление, тяжелой волной накрывшее весь город.
- Можешь разрушить башню, если тебе действительно необходимо. Я разрешаю. Она — всего лишь тело. Оболочка. Старая кожа, если угодно.
- И что ты потребуешь взамен?
- Это не сделка. Я не торгуюсь. Я уже получил все, что нужно.
Артемий чувствует себя так, словно с размаху врезался головой в стену. Не то, чтобы его слишком уж беспокоила дальнейшая судьба бакалавра, но... нельзя же так, неправильно это, несправедливо...
- Да, все верно. Бакалавр Данковский с первым же регулярным поездом вернется в Столицу. Здесь слишком тесно, слишком зыбкая почва, слишком много противостоящих сил сошлось в одной точке...
- Ты заранее принял это решение? Сразу, как… как понял, что получил нужное? Тогда зачем был весь спектакль?
- Перехватить все ваши нитки и поиграть самостоятельно - это было так интересно. Довольно опасно, учитывая ситуацию, но… Хорошо, что мы пришли к соглашению.
- А почему... Данковский?
- Поразительная, абсолютная комплементарность... мне даже не нужно его направлять. С тобой было бы гораздо сложнее — мы немного расходимся во взглядах, ведь правда? Да и в Столицу не захочешь, так? А я устал от этого города.
- Не останешься? Даже если Мария... Нина построит свою Утопию? Она возлагает на тебя..., - слова застревают у Бураха в горле, словно что-то колючее, мучительно неправильное. - ...на вас обоих большие надежды.
- Нет. Я хорошо знаю Нину — все-таки столько лет провели вместе... Ни мне, ни бакалавру Данковскому не стоит оставаться рядом. Разные цели, разные взгляды... Нина сильна, очень сильна — но слишком упивается своей силой. Одна узкая тропа вместо множества вариантов. Наверх. Но одна. Нет, нам это не подходит.
- Уступить тебе право озвучить решение Блоку?
Данковский — или кто из них там сейчас дергает за ниточки? — улыбается совершенно искренне, но в глазах стоит неизбывная тоска — кто бы что ни говорил, а старую кожу сбрасывать не так уж легко:
- Нет, пожалуй. Это твое решение. Тебе и предлагать его генералу.
* * *
Регулярный поезд приходит через три дня, ранним пасмурным утром.
Бурах приходит на станцию — то ли повидаться с бакалавром напоследок, то ли убедиться, что Данковский наконец убрался из его города. Кроме них на перроне топчутся только близнецы Стаматины — не определившиеся до сих пор, отправляться ли в Столицу сейчас или оставить решение до прибытия следующего регулярного поезда. Гордячка Мария, совершенно раздавленная крушением всех своих устремлений, так и не выходит из Горнов — даже по такому случаю.
Артемий отворачивается от Стаматиных, вполголоса обсуждающих что-то с бакалавром — и видит как из утреннего тумана поднимается на перрон знакомая фигура.
Аглая Лилич. Инквизитор. С револьвером — совершенно точно заряженным — в руках и мрачной решимостью на лице. Аглая красивым плавным движением поднимает оружие и целится — Бурах абсолютно уверен — прямо в затылок бакалавру Данковскому.
Нельзя так.
Неправильно.
Несправедливо.
Аглаю сотрясает внезапная дрожь, лицо искажается страхом и гневом. Она никак не может прицелиться, словно ее руки одновременно принадлежат и не принадлежат ей.
Бурах делает шаг.
@темы:
Мор (Утопия),
Фанфикшн,
любовь и боль моя