воскресенье, 10 февраля 2019
Ольга Токарчук
Веди свой плуг над костями мертвых
(с использованием перевода на украинский Божены Антоняк)
Главы 1-2.Главы 3-4.Главы 5-6.Главы 7-8.Главы 9-10.Главы 11-12.Глава 13. Ночной Охотник.13. Ночной Охотник.
Тот, кто Фею Хрущей терзает,
В бездонной ночи беседки стену сплетает.
Еще за две недели до планируемого бала грибников я пришла к Благой Вести, и мы вместе просматривали тонны одежды в подсобке, отыскивая маскарадные костюмы. К сожалению, выбор для взрослых не впечатлял. Преобладали детские вещи, и здесь было чему радоваться; ребенок мог стать кем угодно - Жабой, Зорро, Бэтменом, Тигром. Однако нам удалось найти вполне приличную волчью маску. Остальное доработали сами, и я решила стать Волком. Костюм сидел, как на меня сшитый, и состоял из мехового комбинезона с лапами из вывернутых перчаток и маски. Я могла свободно выглядывать из волчьей пасти.
К сожалению, хуже было с Матогой. Нам не удалось ничего найти на мужика такого роста. Все было маловато. Наконец у Благой Вести возникла простая, но гениальная идея. Если у нас уже есть Волк... Оставалось только убедить в этом Матогу.
В день бала, с самого утра, после ночной грозы, оценивая потери, нанесенные ливнем моему подопытному горошку, я увидела на дороге машину лесника и махнула ему, чтобы он остановился. Это был приятный молодой человек, которого я мысленно называла Волчье Око, потому что даю руку на отсечение, с его зрачками было что-то не так — они всегда казались мне удлиненными и какими-то беспокойными.
Он тоже приехал из-за грозы и подсчитывал сломанные высокие ели.
- Вы знаете о Плоскотелке Кровоцветной? - спросила я у него, перейдя после благонравных поздравлений к сути дела.
- Знаю, - сказал он. - Да, в общем.
- А вам известно, что она откладывает яйца в стволах деревьев?
- К сожалению, известно. - Я заметила, что он пытается понять, куда это я клоню. - Таким образом она уничтожает полноценные деревья. Но к чему это вы ведете?
Я коротко осветила ему проблему. Рассказала почти то же, о чем говорил мне Борос. Однако встретив взгляд Волчьего Ока, я поняла, что он принял меня за ненормальную. Он снисходительно улыбнулся и обратился, как к ребенку:
- Пани Душенька...
- Душейко, - поправила я.
- Вы очень добрая женщина. Обо всем так переживаете. Но вы не думаете, что следует прекратить вырубку деревьев из-за Плоскотелки в стволах? У вас найдется что-нибудь холодное попить?
Из меня вдруг вышла вся энергия. Он не воспринимал меня всерьез. Если бы я была Боросом или Черным Пальто, тогда бы он, возможно, выслушал, пытался что-то доказать, спорил. Но я была для него старой женщиной, полностью помешанной, живущей на отшибе. Ненужной и неважной. Хотя нельзя сказать, что он плохо ко мне относился. Я даже чувствовала его симпатию.
Я заковыляла домой, а он за мной. Уселся на террасе и выпил пол-литра компота. Глядя, как он пьет, я подумала, что могла бы к этому компоту выжать ему сок из ландыша или сыпануть снотворный порошок, который мне выписал Али. И если бы он заснул, то закрыла бы его в котельной и там подержала некоторое время на хлебе и воде. Или наоборот, откармливала бы и ежедневно проверяла толщину пальца, годится ли он уже для жаркого. Вот бы он научился послушанию.
- Нет больше нетронутой природы, - разглагольствовал парень, и тогда я поняла, кто он на самом деле, этот лесник: чиновник. - Уже поздно. Природные механизмы нарушены, надо все контролировать, чтобы не произошло которой катастрофы.
- Нам грозит катастрофа из-за Плоскотелки?
- Видимо, нет. Нам нужно дерево для лестниц, полов, мебели, бумаги. Как вы это себе представляете? Что мы будем ходить по лесу на цыпочках, потому что там размножается Плоскотелка Кровоцветная? Надо поотстреливать лис, потому что если этого не сделать, их популяция возрастет настолько, что это будет угрожать другим видам. Несколько лет назад зайцев было так много, что они уничтожали посевы...
- Можно было бы разбрасывать им контрацептивные средства, чтобы Животные больше не размножались, а не убивать.
- Э-э-э, знаете, сколько это стоит, и не эффективно оно. Один мало съест, другой много. Нужно следить за каким-то порядком, если уж природного нет.
- Лисы..., - начала было я, вспомнив почтенного Консула, который путешествовал в Чехию и обратно.
- Вот-вот, - перебил он меня. - Вы можете себе представить, какую угрозу несут, например, такие лисы, выпущенные на волю? К счастью, часть из них уже переловили и отвезли на другую ферму.
- Нет, - застонала я. Мне трудно было смириться с этой мыслью, но я утешила себя, что они, по крайней мере, побыли немного свободными.
- Эти лисы больше не могли жить на свободе, госпожа Душейко. Погибли бы. Охотиться не умели, у них изменилось пищеварение, мышцы ослабли. Что им с их великолепного меха в лесу?
Он посмотрел на меня, и я заметила, что его радужка имеет очень неоднородную пигментацию. Зрачки были абсолютно нормальные, круглые, как у каждого из нас.
- Не стоит так переживать. Не переживайте за судьбу всего мира. Все будет хорошо, - он вскочил со стула. - Ну, за работу. Будем свозить эти ели. Может, вы хотите купить немного дров на зиму? Такая возможность.
Я не захотела. Когда он уехал, я болезненно почувствовала тяжесть собственного тела, и действительно не имела никакого желания идти на какой-то бал, тем более у скучных грибников. Люди, которые целыми днями бродят по лесу в поисках грибов, должны быть невероятно неинтересными.
* * *
Мне было жарко и неудобно в моем костюме; хвост волочился по земле и приходилось следить, чтобы не наступить на него. Я подъехала Самураем к дому Матоги и ждала, любуясь его пионами. Через мгновение он появился в дверях. Я онемела от восторга. Матога был в черных ботинках, белых чулках и прекрасном цветастом платьице с фартуком. На голове краснела шапочка, подвязанная лентами.
Он был в ярости. Сел ко мне и до самого клуба не сказал ни слова. Держал на коленях свой красный головной убор, который надел только тогда, когда мы остановились у дверей клуба.
- Как видишь, у меня совершенно нет чувства юмора, - сказал он.
Все съехались сюда сразу после обедни за здоровье грибников, начинали произносить тосты, которые с упорством подхватывал Председатель. Он был настолько уверен в собственной привлекательности, что пришел просто в костюме, нарядившись, таким образом, самим собой. Большинство прибывших только сейчас переодевались в туалете; видимо, они не посмели прийти в маскарадных костюмах в костел. Но был здесь и ксендз Шелест, вид он имел болезненный. В своей черной сутане был похож на кого-то, кто только переоделся в ксендза. Приглашенный Ансамбль сельских хозяек спел несколько народных песен, а потом раздался оркестр, состоящий из одного человека, который умело играл на клавишных, достаточно неплохо подражая всем известным хитам.
Так это все выглядело. Гремела громкая и навязчивая музыка. Трудно было под нее разговаривать, поэтому все стали у салатов, бигуса и мясного. В плетеных корзинах в форме различных грибов стояли бутылки водки. Поев и выпив несколько рюмок, ксендз Шелест встал и начал прощаться. Лишь после этого люди пошли танцевать, будто до сих пор присутствие ксендза их сдерживала. Звуки отражались от высокого потолка старого клуба и с грохотом падали на танцующие пары.
Неподалеку от меня сидела худенькая женщина в белой блузке, напряженная и чопорная. Она напоминала мне Сучку Матоги, Марысю, такая была нервная, вся аж дрожала. Раньше я видела ее, когда она подошла к подвыпившему Председателю и несколько секунд с ним разговаривала. Он наклонился над ней, нетерпеливо поморщился. Схватил женщину за плечо и, видимо, сильно сжал, потому что она дернулась. Потом махнул рукой, словно отгоняя надоедливое Насекомое, и исчез между танцующих пар. Поэтому я подумала, что это была, видимо, его жена. Она вернулась к столу, стала ковырять вилкой бигус. Пока Матога имел большой успех в своем костюме Красной Шапочки, я подсела к ней ближе и назвалась. «А, это вы», - сказала она, и на ее лице появилось подобие улыбки. Мы попытались поговорить, но к громкой музыки добавился еще и топот танцоров по деревянному полу. Хлоп, хлоп. Чтобы понять, что она говорит, мне приходилось внимательно присматриваться к ее губам. Я поняла, что ей надо как можно быстрее увезти мужа домой. Все знали, что Председатель хороший гуляка с благородным размахом, опасным для него и других. Позже надо было извиняться за его выходки. Оказалось, что я учила их младшую дочь английскому, поэтому разговор пошатнулась быстрее, тем более, что их чадо считало, что я «cool». Это была очень приятная похвала.
- Это правда, что именно вы нашли тело нашего Комендант? - спросила меня эта женщина, взглядом отыскивая высокую фигуру мужа.
Я согласилась.
- И вам не было страшно?
- Наверное, было.
- Знаете, все это произошло с друзьями моего мужа. Он был с ними очень близок. Муж, видимо, тоже боится, хотя я не точно знаю, какие именно дела их объединяли. Меня только одно беспокоит..., - она заколебалась и замолчала. Я посмотрела на нее, ожидая окончания фразы, но женщина лишь покачала головой, и в ее глазах блеснули слезы.
Музыка стала еще громче и более лихой, так заиграли «Соколов». Все, кто еще сидел, вскочили с мест, как ошпаренные, и бросились танцевать. Я не собиралась перекрикивать человека-оркестр.
Когда ее муж появился из толпы с какой-то красивой Цыганкой, его жена дернула меня за волчью лапу.
- Идем, покурим.
Она сказала это так, что стало совершенно неважно, курят здесь или нет. Поэтому я не возразила, хотя и бросила курить лет десять назад.
Мы пробрались сквозь толпу, которая толкалась и тянула нас танцевать. Подвыпившие грибники превратили все вокруг в дионисийскую оргию. Мы с облегчением стали на улице, в пятне света, который падал из окон клуба. Был мокрый июньский вечер, пахло жасмином. Как раз перестал идти теплый дождь, но небо не прояснилось. Казалось, что сейчас снова польет. Я вспомнила такие вечера из моего детства, и вдруг мне стало ужасно грустно. Я не была уверена, хочу разговаривать с этой встревоженной, растерянной женщиной. Она нервно закурила, глубоко затянулась и сказала:
- Не могу об этом не думать. Мертвые тела. Знаете, когда он возвращается с охоты, то швыряет на кухне четверть косули. Они обычно делят ее на четыре части. Темная кровь растекается по столу. Затем режет это на куски и кладет в морозилку. Проходя мимо холодильника, я всегда думаю, что там лежит разрубленное тело. - Она снова затянулась дымом сигареты. - Или подвешивает мертвых зайцев зимой на балконе, чтобы стали мягкими, и они висят там с открытыми глазами и засохшей кровью на носах. Знаю, знаю, это все нервы, я слишком впечатлительная, мне надо лечиться.
Женщина посмотрела на меня с внезапной надеждой, будто ждала моего возражения, а я подумала, что в этом мире еще остались нормальные люди. Но я даже не успела ответить, потому что она снова заговорила:
- Помню, когда я была маленькой, то слышала рассказы о Ночном Охотнике. Знаете?
Я отрицательно покачала головой.
- Это местная легенда, кажется, еще немецкая. Будто по ночам ходил Ночной Охотник, который охотился на плохих людей. Летал на черном аисте, сопровождаемый собаками. Все его боялись, на ночь закрывали двери на колодку. И вот какой-то местный парень, может, из Новой Руды или Клодзка, крикнул в трубу, чтобы Ночной Охотник подстрелил кого-нибкдь для него. Несколько дней спустя парню в дом через дымоход упала четверть человеческого тела, и так происходило еще трижды, пока тело не сложили вместе и не похоронили. Охотник с тех пор не появлялся, а его собаки превратились в мох.
Я вздрогнула от холода, которым вдруг пахнуло из леса. Видение Собак, которые превращаются в мох, все стояло у меня перед глазами. Я захлопала ресницами.
- Причудливый рассказ, как плохой сон, правда? - Женщина закурила сигарету, и я заметила, что у нее дрожат руки.
Мне хотелось как-то ее успокоить, но я не знала, как. Я никогда в жизни не видела человека на грани нервного срыва, поэтому положила волчью лапу ей на плечо и легонько погладила.
- Вы хороший человек, - сказала я, а она посмотрела на меня глазами Марыси и вдруг заплакала. Всхлипывала тихонько, как девочка, только плечи вздрагивали. Долго это продолжалось, видимо, ей немало надо было выплакать. Мне пришлось стать свидетелем этого, оставаться с ней и смотреть. Кажется, она ничего другого и не ожидала. Я обняла ее, и мы стояли так вместе в освещенном из окна клуба пятне — ненастоящий Волк и хрупкая женщина. Мелькали тени танцоров.
- Поеду домой. Сил больше нет, - жалобно сказала она.
Из клуба доносился громкий топот. Опять танцевали под «Соколов», на этот раз в версии диско, видимо, они понравились всем больше, чем другие песни, поэтому до нас то и дело доносился: «Эй! Гей!». Как взрывы пушек. Я немного подумала.
- Поезжай, - решила я. То, что мы перешли на «ты», принесло мне облегчение. - Подожду твоего мужа и отвезу его. Я готова. Все равно жду соседа. Где именно вы живете?
Она назвала одну из тех улиц, которые были за Поворотом Воловьего Сердца. Я знала, где это.
- Ни о чем не беспокойся, - сказала я. - Набери воды в ванну и отдохни.
Она вытащила ключи из сумки и засомневалась:
- Иногда я думаю, что можно совсем не знать человека, с которым живешь столько лет, - она смотрела мне в глаза с таким ужасом, что я оцепенела, поняв, о чем она говорит.
- Нет, это не он. Это точно не он. Я точно знаю, - ответила я.
На этот раз она посмотрела на меня вопросительно. Я засомневалась, стоит ей вообще об этом говорить.
- Когда у меня были две Суки, они пристально следили, чтобы все делилось поровну, как положено - еда, ласки, привилегии. У Животных вообще очень сильно развито чувство справедливости. Помню их взгляд, когда я делала что-то не так, например, несправедливо отругала либо не сдержала слова. Тогда они смотрели с таким укором, словно не могли понять, как я могла нарушить священный закон. Я училась у них азам справедливости, - я замолчала на минуту, а потом добавила. -У нас есть мировоззрение, а у Животных - мироощущение, понимаешь?
Она закурила новую сигарету.
- И что с ними случилось?
- Их больше нет.
Я натянула волчью маску плотнее себе на лицо.
- У них были собственные игры, когда они обманывали друг друга для забавы. Стоило одной найти какую-то давно забытую кость, как другая, не зная, как ее забрать, делала вид, что по дороге едет авто, которое надо облаять. Тогда первая выпускала костями и неслась к дороге, не подозревая, что это ложная тревога.
- В самом деле? Как люди.
- Они даже больше похожи на людей, чем люди. Мудрее, веселее, чувствительнее... А людям кажется, будто с Животными можно сделать что угодно, что они, как вещи. Думаю, что моих Сук застрелили охотники.
- Да нет, зачем им это делать? - обеспокоенно спросила она.
- Они говорят, что убивают только диких Собак, которые угрожают диким Животным, но это ложь. Охотники доходят до самых домов.
Я хотела ей рассказать о мести Животных, но вспомнила предостережения Дизя, чтобы я не рассказывала всем о своих Теориях.
Мы стояли в темноте и не видели друг друга.
- Глупости, - сказала она. - Я никогда не поверю, что он застрелил пса.
- А разве такая уж большая разница между Зайцем, Псом или Свиньей? - спросила я, но она не ответила.
Села в машину и резко тронулась. Это был большой, крутой «Джип-Чероки». Я его уже видела. Интересно, как такая маленькая, хрупкая женщина может справиться с такой огромной машиной, подумала я и вернулась в клуб, потому что именно начал моросить дождь.
Покрасневший Матога танцевал с полнотелой краковянкой и, казалось, был вполне доволен.
Я пригляделась к нему. Он двигался грациозно, без лишних эмоций, спокойно вел свою партнершу. И, пожалуй, увидел, что я за ним наблюдаю, и вдруг причудливо ею крутанул. Он явно забыл, как сам выглядит, поэтому это было смешное зрелище - танцевали две женщины, одна огромная, вторая - малышка.
После объявили результаты голосования за лучший костюм. Выиграли супруги из Трансильвании, переодетые мухоморами. Призом был атлас грибов. Второе место было наше, и мы получили торт в форме гриба. Пришлось станцевать вместе перед всеми в костюмах Красной Шапочки и Волка, а потом о нас совсем забыли. Только сейчас я осушила рюмку водки и, собственно говоря, мне захотелось развлечься, пусть даже «Соколов» заиграли. Но Матога уже хотел домой. Беспокоился за Марысю, которую никогда не оставлял же надолго, потому что она пережила стресс в сарае Большой Ступни. Я сказала ему, что пообещала отвезти Председателя домой. Большинство мужчин осталось, чтобы помочь мне справиться с этой сложной задачей, но не Матога. Нашел кого-то, кто тоже уехал раньше, может, это даже была и красивая Цыганка, и исчез отнюдь не по-джентльменски. Ну, что ж, я привыкла, что самую тяжелую работу приходится выполнять самой.
* * *
На рассвете мне снова приснился сон. Я спустилась в котельную, и они снова были там - моя Мать и Бабка. Обе в летних платьицах, цветастых, обе с сумками, будто как раз собирались в костел и заблудились. Избегали смотреть на меня, когда я начала упрекать их.
- Что вы здесь делаете, Мама? - сердито спросила я. - Разве так можно?
Они стояли между кучей дров и печкой, бессмысленно изысканные, хотя узоры на их платьях казались поблекшими и застиранными.
- Идите отсюда! - крикнула я им, но вдруг голос застрял у меня в горле. Потому со стороны гаража послышались громкой шепот и шорох.
Я обернулась в ту сторону, и увидела, что там стоит куча людей: женщин, мужчин и детей в серых, причудливых праздничных нарядах. Их взгляды также испуганно блуждали, словно все эти люди не понимали, что, собственно, они здесь делают. Прибывали откуда целой толпой, толпились в дверях, не зная, можно ли им войти. Беспорядочно шептались между собой, шаркали подошвами по каменному полу котельной и гаража. Скопище теснило первые ряды вперед. Меня охватил настоящий ужас.
Я нащупала за спиной ручку и украдкой, стараясь не привлекать к себе внимания, выскользнула оттуда. И дрожащими от страха руками долго закрывала дверь котельной на засов.
* * *
Когда я проснулась, испуг после сна не прошел. Я не могла найти себе места и подумала, что самое лучшее, что я могу сделать — это пойти к Матоге. Солнце еще не поднялось, спала я недолго. Надо всем стоял легкий туман, который вот-вот превратится в росу.
Сосед открыл мне дверь, заспанный. Видимо, не очень тщательно умылся, потому что на щеках виднелись следы румянца, которые я вчера нарисовала ему помадой.
- Что случилось? - спросил он.
Я не знала, что ему ответить.
- Заходи, - пробормотал он. - И как ты вчера справилась?
- Нормально. Все в порядке, - ответила я стандартно, зная, что Матога любит стандартные вопросы и стандартные ответы.
Я села, а он стал заваривать кофе. Сначала долго чистил кофеварку, меркой наливал воду, и все время разговаривал. Это было удивительно странное зрелище. Свентопелк, который говорит и говорит.
- Мне всегда хотелось увидеть, что у тебя там, в твоем ящике, - сказала я.
- Пожалуйста, - он открыл его и показал. - Смотри, только необходимые вещи.
- Да, как у меня в Самурае.
Ящик выдвигался бесшумно, стоило слегка потянуть пальцем. В красивых серых ячейках лежали ровно сложенные кухонные Орудия. Скалка, венчик для яиц, крошечный венчик для молока на батарейках, ложка для мороженого. И еще Орудия, которые я даже назвать не могу - какие-то длинные ложки, лопаточки, странные крючки. Все это напоминало хирургические инструменты для сложных операций. Выглядело так, что их владелец очень заботится о них, все было блестящим, каждая вещь на своем месте.
- Что это такое? - спросила я, взяв в руки широкий металлический пинцет.
- Это щипчики для фольги, если она приклеится к рулону, - сказал Матога и налил кофе в чашки.
Затем сбил снежно-белую пенку с молока и налил в кофе. Из ящика вынул комплект формочек и коробочку с какао. На минутку задумался, что ему выбрать, а потом взял сердце. Присыпал какао, и на снежной пенке на кофе образовалось коричневое сердце. Матога широко улыбнулся.
В тот день я еще вспоминала его ящик. О том, что его вид меня абсолютно успокаивает. Собственно, я бы сама хотела быть одним из этих полезных Орудий.
В понедельник все уже знали, что Председателя больше нет. Его нашли в воскресенье вечером женщины, пришедшие убирать клуб. Говорили, одна из них в шоковом состоянии, ее отправили в больницу.
* * *
«В Полицию
Я понимаю, что Полиция не имеет возможности отвечать на письма (не анонимки) граждан по каким-то крайне важным причинам. Не стану вникать в них, но позволю себе вернуться к теме, которую уже подняла в предыдущем письме. Однако не желаю ни Полиции, ни кому-либо, чтобы им так пренебрегали. Гражданин, которого не замечают учреждения, определенным образом обречен на небытие! Следует, однако, помнить, что кто не имеет прав, того не касаются обязанности.
Сообщаю, что мне удалось получить дату рождения (к сожалению, без часов, что делает мой Гороскоп неточным) потерпевшего Нутряка, и я нашла в космограмме кое-что чрезвычайно интересное, это полностью подтверждает предположение, которое я уже высказывала раньше.
Поэтому оказывается, что в вышеуказанного пострадавшего на момент смерти Марс был транзитом в Венере, что согласно основам традиционной астрологии имеет немало аналогий с пушными животными. В то же время его Солнце в Рыбах указывает на слабые части тела, например щиколотки. Похоже, что смерть потерпевшего была точно предусмотрена в его гороскопе. Если бы Полиция учитывала предостережение Астрологов, многих людей можно было бы спасти от несчастья. Расположение планет четко указывает, что виновниками этого ужасного Убийства были пушные животные, скорее всего Лисы, дикие или те, сбежавшие с фермы (или обе группы сговорились), которые каким-то образом загнали жертву в силки, которые там давно ставят люди. Пострадавший попал в чрезвычайно жестокую ловушку, которую называют «виселицей», и повис на некоторое время в воздухе. Это открытие подводит нас к определенным общим выводам. Пусть Полиция проверит, где именно у всех жертв находился Сатурн? У всех Сатурн находился в животных знаках, а у пана Председателя, кроме того, еще и в Тельце, а это предвещает внезапную смерть от удушения, причиненную Животным...
Добавляю также вырезку из газеты, где анализируют сообщение о каком-то неизвестном до сих пор Звере, замеченном на Опольщине. Он будто убивает других Животных одним ударом лапы в грудь. Недавно я видела по телевизору видео, сделанное мобильным телефоном, там четко видно молодого Тигра. Все это происходит на Опольщине, следовательно, недалеко от нас. Может, это какие-то Животные из зоопарка, спасшиеся во время наводнения и теперь живущие на свободе? В любом случае дело стоит расследовать, хотя бы потому, что местное население, как я заметила, постепенно охватывает болезненный испуг, даже паника...»
Я писала письмо, когда кто-то робко постучал в дверь. Это была Писательница, Пепельная.
- Пани Душейко, - сказала она с порога. - Что здесь происходит? Вы слышали?
- Не стойте на пороге, сквозняк. Войдите.
На ней был шерстяной свитер с пуговицами, длинный, почти до пят.
Она просеменила и села на край стула.
- И что с нами будет? - драматически спросила Писательница.
- Боитесь, что и нас убьют Животные?
Она отшатнулась.
- Я не верю в ваши теории. Это абсурд.
- Мне казалось, что у вас, как у Писательницы, имеется воображение и способность фантазировать, а не прятаться от того, что на первый взгляд кажется невероятным. Вы должны знать, что все, о чем мы можем подумать - это некий вид действительности, - процитировала я Блейка, и это, кажется, произвело на нее определенное впечатление.
- Я бы ни строчки не написала, если бы крепко не стояла на земле, пани Душейко, - сказала она официальным тоном чиновницы, а потом добавила тише: «Не могу себе этого представить. Скажите, его задушили жуки?».
Я возилась, заваривая чай. Черный. Пусть наконец увидит, что такое настоящий Чай.
- Да, - ответила я, - он весь был в этих насекомых, они забрались ему в рот, легкие, желудок, в уши. Женщины говорили, что Жуки покрыли его полностью. Я этого не видела, но могу себе точно представить. Везде Плоскотелка Кровоцветная.
Она пристально всматривалась в меня. Я не могла понять ее взгляда.
Наконец я налила чаю.Глава 14. Падение.14. Падение.
Хитрец, который спрашивает много,
И сам не знает, что отвечать.
За мной приехали с самого утра и сказали, что должны составить признание. Я ответила, что постараюсь заехать к ним на этой неделе.
- Вы нас не поняли, - ответил молодой полицейский, тот самый, что когда-то работал с Комендантом. После его смерти молодого повысили, и теперь он был начальником участка в городе. - Вы поедете с нами сейчас в Клодзк.
Сказал это таким тоном, что я не возражала. Только заперла дом и на всякий случай взяла с собой зубную щетку и мои таблетки. Еще чего доброго со мной там произойдет приступ.
Поскольку две недели лили дожди и все залило, пришлось ехать длинной дорогой, асфальтовой, которая была безопаснее. Когда мы съезжали с Плоскогорья в котловину, я увидела стадо Косуль; они стояли и без страха смотрели на полицейский «газик». Я с радостью поняла, что я их не знаю, это было какое-то новое стадо, которое пришло, видимо, из Чехии на нашу сочную зеленую долину. Полицейских Косули не заинтересовали. Мужчины не разговаривали ни со мной, ни между собой.
Мне дали чашку «Нескафе» с ненастоящими сливками, и допрос начался.
- Вы должны были отвезти Председателя домой? Это правда? Расскажите нам, пожалуйста, подробно, по минутам, что именно вы видели?
И еще множество подобных вопросов.
Мне нечего было особо рассказывать, но я старалась точно передавать детали. Сказала, что решила подождать Председателя на улице, потому что в клубе был страшный шум. Никто больше не считался с буферной зоной, и все курили в помещении, что плохо на меня влияло. Поэтому я села на ступеньках и засмотрелась на небо.
Там после дождя появился Сириус, поднялось дышло Большого Воза... Я подумала о том, что звезды нас видят. А если так, то что они о нас думают? Неужели знают наше будущее, неужели нам сочувствуют? Может, тому, что мы торчим в нашей действительности, без всякой возможности движения? Но я также подумала, что, несмотря на все, несмотря на нашу хрупкость и невежество, мы имеем над звездами огромное преимущество — на нас работает время, давая редкую возможность превратить страдания и боль этого мира в счастье и покой. Это звезды, заключенные в собственной силе, не могут помочь. Они только проектируют сети, снуют на космических станках основы, которую мы должны заполнить собственным узором. И тогда мне пришла в голову интересная гипотеза. Может, звезды видят нас так же, как мы, например, видим своих Собак - осознавая больше, чем они, мы в определенные моменты лучше знаем, что для них будет хорошо; водим их на поводке, чтобы они не потерялись, стерилизуем, чтобы беспорядочно не размножались, возим к ветеринару, чтобы лечить. Они не понимают, что это, зачем, с какой целью. Но покоряются нам. Так может, мы тоже должны покориться влиятельным звездам, но одновременно пробудить нашу человеческую уязвимость. - Вот о чем я думала, сидя на ступеньках под крышей. А когда увидела, что большинство людей выходит, и пешком или машинами направляется домой, то вошла внутрь, чтобы напомнить Председателю, что отвезу его домой.
Но его там не было. Я проверила туалеты и обошла клуб вокруг. Расспрашивала всех этих подвыпивших грибников, куда он делся, но никто не смог мне ничего толком объяснить. Часть еще напевала «Соколов», другие допивали пиво на улице, не заботясь о запрете. Поэтому я подумала, что кто-то забрал его раньше, а я этого не заметила. И сейчас я тоже убеждена, что именно так оно и было. Что могло произойти плохого? Даже если он где-то заснул в лопухах, пьяный, то Ночь теплая, ничего ему не грозит. Я не заподозрила дурного, поэтому взяла Самурая и мы вернулись домой.
- Кто такой Самурай? - спросил полицейский.
- Друг, - ответила я, потому что так оно и было.
- Фамилия?
- Самурай Сузуки.
Он смутился, а второй улыбнулся в усы.
- Скажите нам, пожалуйста, пани Душенька...
- Душейко, - поправила я.
- ...Душейко. У вас есть какие-то подозрения, кто мог иметь мотивы причинить зло Председателю?
Я удивилась.
- Вы не читаете моих писем. А я там все объяснила.
Они переглянулись.
- Нет, мы серьезно спрашиваем.
- А я серьезно и отвечаю. Я вам писала. В конце концов, до сих пор не получила ответа. Некрасиво не отвечать на письма. В статье 171, пункт 1, сказано, что допрашиваемому следует дать возможность свободно высказываться в пределах определенного дела, и только потом можно задавать вопросы с целью дополнения, выяснения или проверки сказанного.
- Вы правы, - сказал первый.
- Это правда, что он был весь облеплен Жуками? - спросила я.
- Мы не можем ответить на этот вопрос. Это тайна следствия.
- А как он умер?
- Здесь мы спрашиваем, а не вы нас, - сказал первый, а второй сказал:
- Свидетели видели, как вы разговаривали с Председателем во время вечеринки, стоя на ступеньках.
- Действительно, я говорила, что заберу его домой, так просила его жена. Но он, кажется, не очень мог сосредоточиться на том, что я говорила. Я подумала, что лучше я просто подожду, пока бал не закончится, и он будет готовиться уйти.
- Вы знали Коменданта?
- Видимо, да. Вам это хорошо известно, - сказала я молодому. - Зачем спрашивать, если знаете. Времени не жалко?
- А Ансельма Нутряка?
- Так его звали Ансельм? Я бы никогда не подумала. Как-то я встретила его здесь, на мостике. Он был со своей подругой. Это давно было, года три назад. Мы немного поболтали.
- Про что?
- Да, ничего особенного, уже не помню. С нами была его знакомая, она все подтвердит.
Я знала, что Полиция любит, чтобы все имело подтверждение.
- Это правда, что вы вели себя агрессивно во время охоты здесь неподалеку?
- Я бы сказала, что вела себя гневно, а не агрессивно. Это большая разница. Я высказывала свой гнев из-за того, что убивают Животных.
- Вы угрожали охотникам?
- Иногда Гнев приносит на язык разные слова, но потом человек не очень это помнит.
- Есть свидетели, которые утверждают, что вы кричали, цитирую, - тут он заглянул в разложенных бумаг: «Убью вас, вы (нецензурное слово), вас постигнет наказание за эти преступления. Стыда у вас нет, ничего не боитесь. Я вам башку откручу ».
Он прочитал это безразлично, и меня это рассмешило.
- Почему вы улыбаетесь? - обиженным тоном спросил другой.
- Потому что мне кажется смешным, что я могла говорить такие вещи. Я человек спокойный. Может, ваш свидетель преувеличивает?
- Вы не возражаете, что вас вызвали на коллегию из-за того, что вы опрокинули и уничтожили амвон?
- Нет, я не собираюсь отрицать. Я оплатила штраф. У меня есть на это соответствующие документы.
- А на что нет документов? - спросил один из них, как ему показалось, коварно, но я ответила мудро:
- Много на что. И в моей, и в вашей жизни. Всего не передашь словами, и тем более официальными документами.
- Зачем вы это сделали?
Я посмотрела на него, словно он с луны упал.
- Зачем вы спрашиваете о том, что и сами хорошо знаете?
- Отвечайте на вопросы. Это должно быть записано в протоколе.
Я уже вполне расслабилась.
- Да. Ну что же, скажу еще раз: чтобы из них не стреляли по животным.
- Откуда вам так хорошо известны определенные детали преступления?
- Какие?
- Например те, что касались господина Председателя. Откуда вы знали, что этот жук - это Плоскотелка Кровоцветная? Вы сказали об этом Писательнице.
- О, я такое сказала? Это распространенный здесь жук.
- Так откуда? От этого энто ... занимающегося насекомыми и жил в вас весной?
- Возможно. И прежде всего из гороскопов, я вам объясняла. В гороскопе есть все. Любая маленькая деталь. Даже то, как вы себя сейчас чувствуете, какой ваш любимый цвет белья. Надо только уметь все это прочитать. У Председателя были крайне плохие аспекты в третьем доме, а это дом небольших Животных. И насекомых тоже.
Полицейские не удержались и многозначительно переглянулись, как по мне, это было невежливо. На работе их ничто не должно удивлять.
Я уверенно продолжала, потому что поняла, что это двое недотеп:
- Я много лет занимаюсь Астрологией и имею большой опыт. Все со всем сочетается, все мы находимся в сети различных зависимостей. Вас бы имели этого учить в полицейских школах. Это солидная, давняя традиция. Еще со времен Сведенборга.
- Кого? - хором спросили они.
- Сведенборга, шведа.
Я заметила, что один из них записал себе эту фамилию.
Так они разговаривали со мной два часа, а после обеда объявили мне приказ о задержании на сорок восемь часов и проведение обыска в моем доме. Я лихорадочно подумала, не оставила ли где-то на виду грязного белья.
Вечером мне передали пакет, и я догадалась, что это от Дизя и Благой Вести. Внутри были две зубные щетки (зачем две? Может, утренняя и вечерняя?), Ночная рубашка, чрезвычайно изысканная и сексуальная (видимо, Благая Весть нашла в новой партии вещей), немного сладкого и том Блейка в переводах какого-то Фостовича. Дорогой Дизь.
Впервые я оказалась в совершенно реальной тюрьме. И это оказалось невероятно трудно. Камера была чистая, бедная и мрачная. Только за мной закрылась дверь, как меня охватила паника. Сердце стучало в груди, и я боялась, что закричу. Села на нарах, а не решаясь пошевелиться. В этот момент я подумала, что лучше умереть, чем провести в таком месте всю оставшуюся жизнь. Конечно, несомненно. Я не спала всю ночь, даже не прилегла. Сидела до утра, потная и грязная. Чувствовала, что слова, которые я произнесла в этот день, искололи мне язык и губы.
Искры прилетают из самого источника сияния и состоят из чистейшего света, так говорят старые легенды. Когда должно родиться человеческая Существо, искра начинает падать.
Сначала летит в темноте космического пространства, затем через галактики и, наконец, прежде чем упасть сюда, на Землю, ударяется, бедная, об орбиты планет. Каждая из них пачкает искру некими свойствами, и она тускнеет и угасает.
Сначала Плутон определяет рамки этого космического эксперимента и открывает свои главные принципы - жизнь преходяща, после нее наступает смерть, которая позволит искре выбраться из ловушки; другого выхода нет. Жизнь - это что-то вроде учебного полигона, здесь действуют строгие требования. Отныне будет учитываться все, что ты сделаешь, каждая мысль, каждый поступок, но не для того, чтобы потом тебя наказать или вознаградить, а потому, что они выстраивают твой мир. Так действует этот механизм. Далее, падая, искра проходит сквозь пояс Нептуна и теряется в его мглистых испарениях. Нептун дает ей удовольствие, различные иллюзии, усыпленную память о выходе, сны о полетах, воображение, наркотики и книги. Уран - склонность к бунтарству, он будет служить доказательством происхождения искры. Когда искра проходит кольца Сатурна, становится понятным, что внизу ее ждет тюрьма. Лагеря, больницы, правила и бланки, немощное тело, смертельная болезнь, потеря любимого человека. Однако Юпитер дает удовольствие, достоинство и оптимизм, прекрасный подарок в виде «как-оно-будет». Марс придаст силу и агрессию, они наверняка будут нужны. Пролетая мимо Солнца, искра слепнет, и от прежнего сознания ей остается разве что крошечное, карликовое, отделенное от остальных Я, этим все и закончится. Я так себе это представляю: корпус, искалеченное бытие с поломанными крыльями, Муха, замученная жестокими детьми; кто знает, как она продержится во Тьме. Слава Богиням, что теперь на пути к Падению стоит Венера. От нее искра получит дар любви, искреннего сочувствия, единственное, что способно спасти ее саму и другие искры, благодаря Венериным дарам они смогут поддерживать друг друга и объединяться. Перед самым Падением будет еще одна небольшая и причудливая планета, которая напоминает загипнотизированного Кролика, который не вращается вокруг собственной оси, а движется быстро, вглядываясь в Солнце - Меркурий. Он дает язык и способность к общению. Минуя Луну, искра получает от нее нечто неуловимое, душу.
И только тогда падает на Землю и сразу вселяется в тело. Человека, животного или растения.
Вот, как оно выглядит.
Меня освободили на следующий день, еще до того, как прошли эти несчастные сорок восемь часов. Забрать меня домой приехала вся троица, я бросилась им в объятия, будто провела в камере много лет. Дизь заплакал, а Благая Весть и Матога чопорно сидели на заднем сиденье. Было заметно, что они гораздо сильнее напуганы тем, что произошло, и в конце концов мне пришлось их утешать. Я попросила Дизя остановиться возле магазина, и мы купили мороженого.
Однако честно говоря, после этого короткого пребывания в камере, я стала очень рассеянной. Не могла смириться с мыслью, что полицейские обыскали мой дом, с тех пор я везде чувствовала их присутствие; рыскали в ящиках, шкафах, письменном столе. Ничего не нашли, потому что можно было найти? Но порядок был нарушен, покой исчез. Я слонялась по дому, неспособная к любой работе. Убеждала сама себя и осознавала, что со мной что-то не так. Меня привлекали мои большие окна - я становилась у них и не могла оторвать глаз от увиденного - волнения рыжеватых трав, их танца под невидимым ветром, виновником этого движения. И еще меняющихся зеленых пятен всех оттенков. Я задумывалась и теряла целые часы. Например, оставила ключи в гараже и неделю не могла их найти. Сожгла чайник. Вытаскивала из морозильника овощи и вспоминала о них только тогда, когда они становились высохшими и несвежими. Краем глаза видела, сколько всего происходит в моем доме - люди заходили и выходили, шли из котельной наверх, в сад и обратно. Девочки весело носились в сенях. Мама сидела на террасе и пила чай.
Я слышала ее длинные и грустные вздохи, звон ложечки о чашечку. Все стихало лишь тогда, когда приезжал Дизь; почти всегда он был с Благой Вестью, если на следующий день ей не надо было принимать товар.
Когда боли усилились, Дизь вызвал скорую. Оказалось, что мне надо лечь в больницу. Это было благоприятное время для приезда скорой - август, сухая, ровная дорога, отличная погода, и - хвала планетам - я приняла утром душ, и ноги у меня были чистенькие.
Я лежала в палате, на удивление пустой, с открытыми окнами, в которые неслись ароматы с дач - спелых помидоров, сухой травы, сожженных сорняков. Солнце вошло в созвездие Девы, которая уже готовилась к осени, делала запасы на зиму.
Ко мне приходили, конечно, но ничто так не сковывает, как посещение в больнице. Ей-богу, не знаешь, как себя вести. Любой разговор в этом неприятном месте становится искусственным и вынужденным. Надеюсь, они не сердятся на меня за то, что я велела им идти домой.
На мою кровать часто присаживался дерматолог Али. Он заходил из соседнего отделения и приносил мне зачитанные до дыр газеты. Я рассказывала ему о своем мосте в Сирии (интересно, есть ли он там еще), а он мне - о работе с кочевыми племенами в пустыне. О том, что какое-то время был врачом у номадов. Путешествовал с ними, наблюдал за их обычаями, лечил. Всегда в движении. Он и сам был кочевником. Не задерживался в одной больнице дольше, чем на два года, затем внезапно что-то начинало его беспокоить, и он искал другую работу, на новом месте. Покидал пациентов, которые наконец к нему привыкли, преодолев все возможные предубеждения. Однажды на двери его кабинета появлялась записка «врач Али больше не принимает». Такой образ жизни и его происхождение, конечно, заставляли различные специальные службы интересоваться им, поэтому его телефон постоянно прослушивался. Так по крайней мере утверждал сам Али.
- А у вас есть какая-то своя Болезнь? - спросила я когда-то.
Конечно, она у него была. Каждую зиму он впадал в депрессию, а комната в рабочем общежитии, которую доктор Али получил от волости, только усугубляла его меланхолию. У него была одна ценная вещь, которую он приобрел за годы работы - это была большая лампа, которая излучала свет, похожий на солнечный, и таким образом должна была подбадривать Али. Он часто просиживал вечерами, подставив лицо под это искусственное Солнце, и мысленно бродил пустынями Ливии, Сирии, а может, Ирака.
Я думала, как может выглядеть его Гороскоп. Но чувствовала себя слишком слабой, чтобы сделать подсчеты. На этот раз мне было по-настоящему плохо. Я лежала в затемненной палате с сильной фотоаллергией, с красной, потрескавшейся кожей, которую жгло, будто ее терзали крошечные скальпели.
- Вы должны избегать Солнца, - предостерегал меня Али. - Никогда не видел такой кожи, вы просто созданы, чтобы жить в подземелье.
Али смеялся, потому что не мог себе такого представить, он весь был направлен к Солнцу, как подсолнух. А я похожа на белый корень цикория, картофельный побег, и всю оставшуюся жизнь должна провести в котельной.
Я восхищалась им, потому что он говорил, что имел именно столько вещей, сколько нужно, чтобы в любую минуту успеть быстренько упаковать их в два чемодана. Я решила научиться этому от него. Пообещала себе, только выйду, начну упражняться. Рюкзак и лэптоп, этого должно быть достаточно каждому Человеку. Таким образом Али оказывался дома, куда бы ни забросила его судьба.
Этот непоседливый врач напомнил мне, что не стоит слишком задерживаться на одном месте, поэтому с этим своим домом я очевидно перегнула. От моего смуглого врача я получила джелабию - белую рубашку до щиколоток с длинными рукавами, которая застегивалась под шеей. Али сказал мне, что белый цвет действует как зеркало и отражает солнечные лучи.
В середине августа мое состояние ухудшилось настолько, что меня перевезли во Вроцлав для обследования, о котором я не слишком переживала. Целыми днями я находилась в полусне и беспокойно бредила о моем душистом горошке, о том, что следовало заняться уже шестым поколением, иначе результаты исследований станут неправильными и мы снова будем считать, будто не наследуем наш жизненный опыт, все знания мира бесполезны, что мы не в состоянии ничего научиться от истории. Казалось, будто я звоню Дизю, но он не отзывается, потому что мои Девочки уже родили детей, и их целая куча на полу в сенях и на кухне. Это люди, совершенно новая порода людей, родившихся от животных. Они еще слепые, еще не прозрели. И еще казалось, что я ищу Девочек в большом городе, продолжая питать надежду, и это такие глупые и такие мучительные ожидания.
Однажды меня во Вроцлавской больнице посетила Писательница, чтобы вежливо утешить и деликатно сообщить, что продает свой дом.
- Это уже не то место, которое было раньше, - сказала она, протягивая мне блинчики с грибами, гостинец от Агаты.
Рассказывала, что слышит какую-то вибрацию, боится ночью, потеряла аппетит.
- Нельзя жить в месте, где происходят такие вещи. Кроме этих страшных убийств вылезают мелкие мошенничества и позорные поступки. Оказывается, я жила среди чудовищ, - возмущенно сказала она. - Вы здесь единственный праведный человек.
- Я все равно хотела отказаться от ухода за зданиями со следующей зимы, знаете? - сказала я, размягченная этим комплиментом.
- Правильное решение. Вам бы в какие-то теплые края...
- ...где нет Солнца, - добавила я. - Вы знаете какие-нибудь такие места, кроме ванной?
Она сделала вид, будто не услышала вопрос.
- Я уже дала объявление в газету, что продаю дом, - она на мгновение задумалась. - Впрочем, здесь слишком сильный ветер. Я не могла выдержать этого постоянного воя. Невозможно сосредоточиться, когда тебе все время что-то шуршит возле уха, свищет и гудит. Вы заметили, сколько шума создают листья на деревьях? Особенно на тополях, это действительно невыносимо. Начинается в июне, продолжается до ноября. Ужас.
Я никогда об этом не думала.
- Меня допрашивали, знаете? - сказала она, меняя тему.
Я нисколько не удивилась, потому что допрашивали всех. Это дело стало для них приоритетом. Какое ужасное слово.
- И что? Вы им в чем-то помогли?
- Знаете, мне иногда кажется, что мы живем в мире, который сами себе представляем. Решаем для себя, что хорошо, а что нет, чертим карты значений ... А потом всю жизнь боремся с тем, что сами себе понапридумывали. Проблема заключается в том, что у каждого собственная версия, и поэтому людям так трудно найти общий язык.
В этом была какая-то правда.
Когда она уже прощалась, я пошарила в моих вещах и протянула ей ножку Косули. Она развернула бумагу, и на лице вырисовалось отвращение.
- Господи, что это такое? Пани Душейко, что это вы мне даете?
- Пожалуйста, возьмите ее. Это некий Перст Божий. Она совершенно высохшая и не воняет.
- Что мне с ней делать? - удрученно спросила она.
- Используйте с добрыми намерениями.
Она завернула ножку в бумагу, мгновение поколебалась, стоя в дверях, а потом ушла.
Я долго думала о том, что сказала Пепельная. Думаю, к этому подходит одна моя Теория. Поэтому я считаю, что человеческая психика сформировалась, чтобы защитить нас от истинного положения вещей. Чтобы не дать нам рассмотреть механизм. Психика - это наша защитная система, заботится о том, чтобы мы никогда не смогли понять, что нас окружает. Она занимается преимущественно просеиванием информации, хотя возможности нашего мозга огромны. Жить со всем этим знанием было бы невыносимо. Потому что любая маленькая частичка мира состоит из страдания.
* * *
Поэтому я сначала вышла из тюрьмы. Затем вышла из больницы. Нет никаких сомнений, что я боролась с влиянием Сатурна. Однако в августе он сместился настолько, что перестал создавать плохой аспект, поэтому остаток лета мы провели, как дружная семья. Я лежала в затемненной комнате, Матога убирал и занимался хозяйством, а Дизь с Благой Вестью готовили и покупали продукты. Когда мне стало легче, мы снова поехали в Чехию, в тот необычный магазин и посетили Гонзу с его книгами. Дважды обедали с ним и организовали себе небольшую блейковскую конференцию, без евросоюзовской поддержки и дотаций.
Дизье нашел в Интернете короткий видеосюжет. Длится он минуту, не больше. Большой Олень нападает на охотника. Видно, как он, стоя на двух задних ногах, передними бьет Человека. Охотник падает, однако Животное не останавливается и яростно топчет его, не давая возможности избежать копыт. Человек пытается защитить голову и на коленях убежать от разъяренного Животного, но Олень снова и снова атакует его.
Эта сцена лишена конца, неизвестно, что произошло потом с охотником, и с Оленем.
Лежа в своей темной комнате, в конце лета, я все время смотрела это видео. (будет еще редактироваться, потому что стих в эпиграфе - голый подстрочник, а перевести его литературно - или хотя бы в рифму - мне пока мозгов не хватает)
@темы:
перевод,
Токарчук